Глава 29. Ихтиандры
Дежавю. Когда-то это всё уже с нами было. Когда-то совсем недавно. Мы снова проживаем вчерашний день. А может быть и завтрашний. Потому что завтра будет то же самое, что и сегодня. Мы снова носим батареи на ЦТП (центральная теплоподстанция). Снова обкашиваем траву на Стенде (поле для стендовой стрельбы). И каждый день после обеда готовимся в бассейне к соревнованиям по военно-прикладному плаванию. Мы героически пытаемся доказать нашим отцам-командирам, что нас не так-то просто будет утопить на соревнованиях. Потому что в воде мы не тонем. Сколько бы железа на нас не навесили. Но доказать это получается у нас не очень. Мы тонем, тонем, тонем…
Неожиданно пригодился брезентовый шланг, который кто-то из наших ребят стащил (взаймы) из какого-то пожарного шкафа. Ещё в начале второго курса, мы по-братски поделили его на метровые отрезки, вставили в него небольшие свинцовые пластины. В прорези пропустили брючные ремни. И получили классные «утяжелители». Сколько кроссов, мы пробегали с ними, готовясь к Первенству Округа по военно-прикладному многоборью взводов?! Да, после бега с этими свинцовыми поясами, на соревнованиях ноги летели к финишу сами собой. Как мало им для этого было нужно! Всего лишь освободить от лишнего веса.
Эти свинцовые пояса тоже нашли своё применение. Мы стали использовать их вместо автоматов. Плавать с ними было гораздо удобнее, чем с железными трубками, заменяющими на тренировках автоматы. Ну, и, разумеется, Володя Горлов, наш взводный, не преминул добавить к положенным трём с половиной килограммам еще один «легкий килограммчик» (парочку дополнительных кусков свинца). Вполне логично рассудив, что этот килограмм едва ли кому сможет помешать. Из тех, кто не утонет. Но может помочь на тренировках тем, кто доплывёт до финиша. Мы сильно сомневаемся, что такие среди нас найдутся.
Начиная с восьмого июля нашу роту кроме тренировок по плаванию, привлекают ещё и к подготовке выпуска первого батальона. Два раза в день мы тренируемся в прохождении торжественным маршем. Это наш первый выход на Красную площадь. И, естественно, все мы здорово волнуемся. К тому же нашему взводу нужно будет ещё и обеспечивать само проведение выпуска. А нам никто и не обещал, что будет легко!
После обеда пятнадцатого июня должна была состояться генеральная репетиция выпуска. Но начался настоящий летний ливень. И через несколько минут строевой плац превратился в настоящее лебединое озеро. Правда, лебедей в озеро решили всё-таки не запускать. И репетицию перенесли на восемь вечера. Мы, лебеди, были не против. Мы знали, что ещё наплаваемся. Вдоволь.
На следующее утро нас подняли около шести часов. Сразу после завтрака мы загрузили на два ЗИЛа девять столов и отдельно от основной колонны выехали на Красную площадь.
Там ещё пусто, но милиция уже всё оцепила. Мы выносим столы, устанавливаем их перед Мавзолеем, согласно разметке. Получаем дипломы и «поплавки» (значки выпускников высших военных училищ). На каждый стол по 36 комплектов (и только на стол, установленный напротив Мавзолея – двадцать семь). Кто-то пытается умножить тридцать шесть на девять, чтобы раскрыть военную тайну, сколько же всего человек выпускается с первого батальона? Но эти кто-то явно не из нашего числа. Нам сейчас не до математики. Не напутать бы чего с последовательностью наших действий!
В девять сорок объявлена готовность номер один. Со мной в паре командир первого отделения Коля Кравченко. Старшим подполковник Палаш. К нашему столу подходит генерал-лейтенант Неелов Николай Алексеевич. Здоровается с каждым за руку. Да, есть всё-таки что-то необычное во фронтовиках. Особенно, в родившихся в 1923 году. Они восемнадцатилетними ушли на фронт. И, говорят, что по статистике из них домой с войны вернулся только один из ста. Николай Алексеевич один из них. Он будет вручать дипломы за нашим столом. И мы тайком (почти с обожанием) посматриваем в его сторону.
В голове у меня уже рождаются какие-то строчки. Они всегда рождаются не вовремя.
Год рождения двадцать третий
Как печальна статистика та:
С поля боя вернулись не многие.
Лишь один вернулся из ста…
Нет, сейчас не рифмоблудства. Есть дела и поважнее. Со стороны Исторического музея раздается неясный шум. Похоже, построение завершено. И вскоре всё начнётся.
Без десяти десять раздаётся музыка училищного оркестра. На площадь выходят наши колонны. Затем эстафету принимает образцово-показательный оркестр Московской военной комендатуры. Колонны перестраиваются. Выпускники строятся в две шеренги. С училищем здоровается Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Яснов Михаил Алексеевич. Вместе с начальником училища он проходит вдоль строя. И останавливается напротив Мавзолея. По команде мы выносим столы на линию.
Начинается вручение дипломов и «поплавков». К столу подходит очередной выпускник. Докладывает Неелову:
Товарищ генерал-лейтенант, лейтенант (такой-то) для получения диплома прибыл.
Николай Алексеевич вручает диплом и знак. Говорит несколько напутственных слов, поздравляет с присвоением лейтенантского звания. Где-то через полчаса вручение дипломов закончилось. Пионеры вручают цветы выпускникам. И мы уносим столы. С приветственным словом выступают М.А. Яснов, наш выпускник лейтенант Петров, начальник училища генерал-лейтенант Магонов Иван Афанасьевич. Зачитывается приветственное письмо ЦК КПСС.
После этого прохождение торжественным маршем и всё. Раздается долгожданная команда (все четыре года каждый из нас мечтал её услышать, точнее её первую часть!).
Выпускники свободны. Остальные направо. К машинам.
И молодые лейтенанты попадают на растерзание своих родных и близких. Примерно через час, выпускники начинают съёзжаться к училищу. Им ещё предстоит получить направления к новому месту службы. Как полагается, многие приезжают на двух такси. В первой машине сам выпускник. Во второй - его замечательная фуражка, пошитая руками известнейших, среди кремлёвцев всех времён и народов, мастерами Орефьевым Анатолием Георгиевичем или Овчинниковым Павлом Ивановичем. Ну, или, в крайнем случае, руками неизвестных мастеров из ЦЭПэКа (центрального экспериментального пошивочного комбината). Шитые фуражка и сапоги-«стояки» - визитная карточка кремлёвцев. К ним у нас особое уважение.
Распределение заканчивается только под вечер. Из штаба уходят последние выпускники. Распределение у ребят не плохое. Из трехсот пятнадцати выпускников (кто-то всё-таки смог умножить 36 на 9, или просто знал правильный ответ, что до выпуска в первом батальоне дошло именно столько курсантов) около ста двадцати человек распределилось в Московский военный округ и саму Москву. Около ста человек – в Группы войск. Несколько человек - в Киевский, Белорусский, Прикарпатский и Ленинградский военные округа. Около пятнадцати человек направлены в Афганистан.
Совершенно случайно мы все (у штаба собрались курсанты почти всех курсов) стали свидетелями двух забавных семейных сцен. Из штаба вышел свежеиспечённый лейтенант. Чуть слышно произнёс магические слова (для нас всё это казалось каким-то волшебством): Забайкальский военный округ (наверное, это был единственный выпускник первого батальона, попавший в ЗабВО?). Он явно расстроен. К нему подходит его девушка. Целует его. Утешает. И говорит, что согласна ехать с ним хоть на край света. Лейтенант явно польщён. И заметно, что его настроение поднимается прямо на глазах.
Через несколько минут выходит второй выпускник. Афганистан. Его девушка внимательно рассматривает его документы (кроме отметки о прибытии в ТуркВО, там, в общем-то, ничего и нет). Бросает их ему под ноги. Следом летит обручальное кольцо. Она молча разворачивается. И так же молча уходит. Нет, это не было съёмками какого-то художественного фильма. Обычная житейская сцена. Но всё это происходило на наших глазах. Мы не делали никаких выводов из увиденного. Просто отложилось где-то на самом дне нашей памяти, что не все окружающие могут относиться к ребятам, направляемым в Афган, как к героям. Кто-то может относиться к ним и иначе. И этими кем-то, могут быть даже самые близкие и дорогие люди.
Вечером нас «огорашивают» очередной новостью. В соревнованиях по военно-прикладному плаванию должны принимать участие девяносто процентов от списочного состава роты, а не пятьдесят, как говорили раньше. Это действительно новость. В роте сто пятьдесят человек. Из них к соревнованиям готовились (более или менее успешно) человек восемьдесят. Не больше. Остальные умели плавать только в плавках. Но не в обмундировании. И, тем более, без оружия. А некоторые не умели плавать вообще. В новый список команды попали и те, и другие. Приказ есть приказ. На соревнованиях поплывут все. Даже те, кто плавать не умеет.
Девятнадцатого июля мы выехали на соревнования. Приехали в Кубинку (Таманская дивизия). Выяснилось, что нас там не ждут. Соревнования проходят на базе Кантемировской дивизии под Наро-Фоминском. Приходится ехать туда. На месте выясняется, что плыть действительно должны 90% личного состава роты. Но зачёт идёт только по пятидесяти одному человеку. Ротный принимает волевое решение. Поплывёт ровно пятьдесят один человек. Да, это было волевое решение. Или же Григорий Николаевич просто вполне логично рассудил, что лучше не занять первое место, чем утопить половину роты. В принципе, это правильно. Разумеется, мы тоже не против того, чтобы хоть кто-то из нас выжил в ходе этих соревнований.
В число потенциальных утопленников был назначен наш взвод (в полном составе) и ещё человек двадцать набрали из оставшихся четырёх взводов. Плыть предстоит в реке Наре. Поперёк течения. От одного понтона, закреплённого на берегу до другого. Пятьдесят метров туда. И пятьдесят метров обратно. Кто-то может выбрать и другой маршрут. Более короткий. Вниз здесь метра три-четыре, не больше.
Дорожки обозначены натянутой от берега до понтона проволокой с поплавками. Единственный недостаток – нет привычной разметки (как на дне бассейна). И мы легко можем потерять направление движения и заблудиться. Хотя всё это сущие пустяки! Мы пытаемся убедить себя в том, что это единственный недостаток. Потому что думать о предстоящем заплыве и о том, что всех нас ожидает, почему-то совсем не хочется. На самом-то деле главный недостаток здесь совсем другой – эти самые соревнования! Всё остальное, лишь следствия одной, нашей общей беды.
Дальше было всё, как всегда. Бывают ситуации, когда не победить просто не возможно. Когда твои друзья забывают обо всём на свете. О том, что нужно дышать (хотя бы изредка), забывают о себе и даже забывают о самой жизни. Но помнят только об одном. О том, что они должны победить. Обязательно победить. Чего бы это ни стоило!
Мы плыли, как могли. Мы плыли стометровку на время (1 мин. 30 сек. – 3 очка, 1.45 – два, 2.00 – одно). В военной форме одежды. Сапоги и автомат под ремнём (сапоги на животе, автомат за спиной). Мы соревновались только со временем. Потому что других соперников у нас сегодня не было. Среди других команд, не было. Ведь в других командах были вполне нормальные люди. Для которых это были всего лишь соревнования. Для нас это было чем-то иным. Хотя мы и не очень хорошо понимали, чем? Но догадывались, что самым главным в жизни. Ведь нельзя всю жизнь быть вторым. Каждый мужчина, хоть раз в жизни, должен почувствовать себя победителем. Может быть, не так важно в чём? Но победителем! Мужчиной. И мы старались.
Стас Песков, член сборной Советского Союза по подводному скоростному плаванию, просто пронырнул до понтона. Развернулся, и ещё за два-три нырка достиг финиша. Наш командир взвода Володя Горлов, как и многие с нашего взвода, плыл вольным стилем. На вдохе вместо воздуха он хватал ртом только воду, но плыл дальше. Это было необъяснимо. Неправильно. Невозможно. Вопреки всем законам биологии, анатомии и всем остальным законам, но это было. Ребята, оставшиеся на берегу, рассказывали, что видели, как некоторые из судей плакали при виде всего этого. Здоровые, взрослые мужики плакали при виде того, как мы плыли.
Я плыл брассом. Точнее, как учил наш «сенсей» (учитель) рядовой Володя, короткими нырками. Вот только вдох делал не на два гребка, а где-то на три-четыре. Я едва ли что-нибудь видел. В результате, плыл практически на ощупь. С трудом, выдерживая направление движения. Катастрофически не хватало воздуха. Даже не легким. Его не хватало мозгу. Мозг постепенно начинал «засыпать», отключаться. И я всё реже и реже появлялся на поверхности воды.
Потом мне рассказали, как это выглядело со стороны. По моей «дорожке» плыло «нечто» полузатопленное. Очень похожее на подводную лодку «под перископом». Хорошо виден был только ствол автомата. Несколько раз на поверхности появлялся корпус «подлодки» (я пытался «зацепить» хотя бы глоток воздуха). Но этих подъёмов становилось всё меньше и меньше. На обратной дороге (последние пятьдесят метров) «лодка» уже не всплывала. Виден был только «перископ» (ствол автомата), который неотвратимо приближался к финишу. В какой-то момент автомат зацепился за разграничительную проволоку. И начал собирать поплавки. Когда поплавки зацепились за какой-то узел, ствол на мгновение остановился (было несколько слабых рывков, словно он пытался сорвать их с «мёртвой» точки). Затем ствол начал постепенно уходить на глубину. Все подумали, что в результате торпедной атаки, «подводная лодка» (то есть, я) потерпела разрушения, несовместимые с жизнью. И окончательно пошла на дно. Но, к всеобщему удивлению, через секунду ствол снова появился на поверхности воды. И снова устремился вперёд. К родному причалу. Все облегчённо вздохнули. Через несколько секунд мои руки коснулись понтона, с которого мы стартовали (и на котором должны были финишировать). У меня еще хватило сил самому выбраться из воды…
Мы возвращаемся в Москву. Вечером заступаем в наряд по училищу. Перед заступлением в наряд нам доводят приказ начальника училища: «Спортивному взводу (5-й взвод 7-й роты) за высокие спортивные результаты, показанные на Первенстве ордена Ленина Московского военного округа объявить:
Пять суток за второе место на Первенстве Округа по многоборью взводов (дополнительно к основному отпуску). Пять суток за второе место на Первенстве Округа по марш-броску с боевой стрельбой. И восемь суток за первое место на соревнованиях по военно-прикладному плаванию».
На следующий день никто из нас не обратит внимания, что в отпускных билетах у нас будет записано: «Прибыть 31 августа». Это значит, что вместо сорока восьми суток отпуска (тридцать плюс восемнадцать) у нас будет всего сорок трое суток. Естественно, к первому сентября все мы в любом случае должны были быть на месте. Первого сентября - начало учебных занятий. Поэтому объявленные сутки остаются только на бумаге. Но на эти мелочи никто не обращает внимания. Все мы на седьмом небе от счастья. Мы наконец-то стали Чемпионами! Свершилось то, о чём мы мечтали целый год. И мы наконец-то едем в отпуск. Это то, о чём курсанты мечтают всегда.
Двадцатого июля, после смены с наряда, в девять часов вечера мы уезжали в летний отпуск. Вы даже не представляете, как это здорово уезжать в отпуск! Какое это счастье! И мы были уверены, что в отпуске нас ждут самые необыкновенные приключения.
